Оренбуржец рассказал про своего деда
Отгремел салют Победы в небе Оренбурга. Но Год памяти и славы продолжается. И истории о боевых подвигах тех, кто сейчас незримо стоит в рядах Бессмертного полка, всегда будут для нас, потомков, уроками жизни. Уроками мужества.
Историю своего предка журналисту газеты «МК в Оренбурге» поведал артист Оренбургского театра музыкальной комедии Иван Тугай.
«А кем был твой папа?»
Как-то, в детстве, во время непринужденной беседы с отцом, я вдруг спросил: «А кем был твой папа?». Он, недолго думая, ответил: «Твой дедушка был главным по ремонту самолетов». В моем детском воображении мгновенно возник образ убеленного сединами старика, в испачканном мазутом комбинезоне, в очках и фетровой шляпе, ловко и бодро, с масляной канистрой в руках, переползающего от одного самолета к другому, смазывающего авиационные моторы. К озвученным мною фантазиям папа отнесся скептически, а потом сказал как отрезал: «Ничего он не смазывал, он всем этим ведал!». Особого значения папиным словам, в силу своего раннего возраста, я не придал, что не сказать о его интонации, кардинально изменившейся после моих смелых мыслей. Сейчас, будучи постоянным объектом расспросов моего семилетнего сына, понимаю, что тогда, будь я пытливее, мог бы услышать занимательный папин рассказ о его отце - о моем деде. О счастливом и беззаботном детстве остались трепетные воспоминания, об отце - добрая и светлая память, и горестное ощущение невозвратности прошлого. Все в жизни нужно делать своевременно, но все же всему - свое время.
Так, беседуя со своим дядей - папиным родным братом, я попытался максимально подробно восстановить образ их отца и моего деда - Ивана Дорофеевича Тугая - человека, который, несмотря на все превратности судьбы, самозабвенно и безропотно оставался преданным своим родным и верным своему нелегкому делу.
Человек родился
Он родился первенцем в семье крестьянина - хлебопашца Дорофея Петровича Тугая в 1904 году, в небольшом селе Македоны, что в ста километрах от Киева. С малых лет, как и водится на селе, Ваню приучали к труду. Уже в отрочестве он овладел профессиями портного, плотника, тракториста, стал проявлять невероятный интерес к технике, что впоследствии и определило род его будущей деятельности - военного авиаинженера. В 1925-м, после службы в рядах РККА, он становится курсантом «Киевской 5-й авиамоторной школы».
– Тогда в село пришла директива из Киева о наборе в школу авиатехников для Красного воздушного флота, – вспоминает дядя. – Кандидатуру отца, как технически грамотного и подкованного, районный военкомат рассмотрел одной из первых. Вызвали, предложили, если не приказали, ну и сам он был не против – из села всегда по молодости пытаются вырваться. В школу в эту не просто отбирали, а проводили экзамены, достаточно серьезные, в том числе и на выносливость. Он один из немногих сдал экзамен и был зачислен.
К сожалению, подробных сведений о его дальнейшей службе нет. Дядя сокрушается, что мало расспрашивал отца о том периоде. Ссылаясь на его колоссальную занятость, он не хотел лишний раз одолевать расспросами отца, и без того уставшего после службы. Известно, что по окончании авиашколы дед остается в Киеве, где и начинает военную службу в чине младшего офицера.
Муж и отец
В конце 1920-х он знакомится со своей будущей женой Александрой Челюбеевой. В 1931 году в молодой семье рождается сын – Владимир (мой папа). Киев так бы и оставался местом жительства и службы для молодого офицера, если бы не страшный диагноз, выявленный у трехлетнего Володи. Случайный ушиб ноги спровоцировал туберкулез кости.
В то время это заболевание было распространено, особенно на территории Украины, как следствие голода в 1932 – 33 гг.
Чтобы спасти сына, единственным верным решением было перевестись на новое место службы. Так, в 1934 году, окончив курсы младших инженеров Ленинградской военно-технической школы Красного Воздушного Флота, молодой офицер Тугай перевелся в Качинскую авиационную школу. Здесь, на Южном побережье Крыма, в 90 км от Качи, располагался прославленный Алупкинский детский противотуберкулезный санаторий имени А. Боброва.
Сталин угощал папиросами…
Службу на Каче мой дед продолжил в звании майора в должности инженера военно-летной школы. В 1936 году у него родился второй сын – Алик.
– С самого раннего детства меня как могли оберегали от всевозможных бед и несчастий, – вспоминает дядя. – Года в четыре, как-то бегал по двору и упал по неосторожности, даже не заплакал, а мама прямо в отчаянии, в ужасе, мол, упал, опять упал... Все эти опасения понятны – сколько они с отцом из-за Вовки переживали, а тут не хватало, чтобы я еще, как говорится...
В 1940 году по приказу командования Качинской авиашколы инженер-майор Тугай был направлен на переподготовку в Московскую военно-воздушную академию РККА имени Н. Е. Жуковского. Однако завершить обучение ему не удалось, так как в июле 1941 года он был назначен инженером Балашовского летного училища. Прежний инженер был снят с должности из-за инцидента со сгоревшим ангаром и самолетами. Дядя вспоминает:
– В это же время началась эвакуация Качинской школы, а вместе с ней и семей военнослужащих. В самый последний момент, уже перед отправкой эшелона, появился наш с Вовкой дядя – Арсентий Дорофеевич.
Арсентий Тугай был военным. Начинал службу в Киеве. В 1934 году, вслед за старшим братом Иваном, перевелся «на Качу». На фронт не попал по состоянию здоровья, из-за эпилепсии, приобретенной в ходе сражений в Советско-финской войне.
– Он был начальником ПАРМ (передвижных авиаремонтных мастерских) в звании старшего лейтенанта. Кача, Балашов, Славгород, Чкалов – он все время был с нами, служил вместе с отцом. (Скорее всего, этому содействовал Иван Дорофеевич). Интересный был человек и собеседник. Например, рассказывал нам, как после полетов курсант Качинской авиашколы Василий Сталин угощал его и других офицеров папиросами...
Ушел в запас в начале 1950-х, уже в Чкалове, по состоянию здоровья. Впоследствии вместе с семьей вернулся на родину в Македоны, где и умер.
– Он тогда помог нам с погрузкой вещей, подбадривал нас, успокаивал маму, которая очень переживала за отца, и что он не с нами. Помню, когда уже сели в поезд, она плакала и повторяла «мама, мама...». Это нервное потрясение сильно пошатнуло ее здоровье. Развившаяся на этом фоне болезнь сердца через два года стала причиной ее смерти.
Лиса
В Балашове мы, наконец-то, встретились с отцом. Нас поселили в квартиру бывшего инженера училища. Сам он отсутствовал, а его супруга, несмотря ни на что, нашла в себе силы радушно встретить нас и угостила вкусным обедом. Я тогда впервые узнал вкус чечевичного супа. Потом она собрала вещи и ушла. Дальнейшая судьба их семьи неизвестна.
Спустя несколько месяцев к нам из осажденного Киева приехали бабушка София и тетя Маня с дочкой Людой. Я помню, как нас с Людой отправляли на базар, как вечерами с тетей Маней ходили на танцплощадку. Однажды видели, как на главную площадь привезли сбитый «Мессер» – настоящий трофей!
Новый, 1942 год мы встречали возле огромной елки, принесенной отцом. Женская половина сделала елочные игрушки и небольшие подарки. Было ощущение настоящего праздника, вера в лучшее – то, что скоро закончится война. Но главные испытания были еще впереди.
В начале лета участились ночные авианалеты. По училищу был дан приказ о ночных эвакуациях гражданского населения. Так, вечерами отец усаживал всю нашу семью в свой служебный пикап – «эмку» с кузовом – и вывозил в поле. Мы располагались среди снопов и ночевали под открытым небом, а утром возвращались в город. Однажды налет начался раньше обычного. Мы были в квартире. Папа взял меня на руки. Помню, как я дрожал, слыша долгий свист летящей авиабомбы и взрыв, совсем близко, от которого нас качнуло, и вылетели стекла. Оказалось, снаряд попал в автомастерскую, находившуюся в соседнем дворе. По дороге в поля мы с Вовкой увидели большую рыжую лису, спокойно шествующую вдоль дороги. Отец сбавил скорость, она остановилась, сверкнула своими зелеными глазами-фарами и скрылась в вечерних сумерках. А через несколько секунд, метрах в пятидесяти от нас, поперек дороги промелькнул трассирующий след... Не зря говорят, что все решают секунды... И лиса.
«Отчитал полковника Гризодубову по всей строгости…»
На службу отец уходил с раннего утра, а возвращался поздним вечером. Должность инженера – это максимум ответственности, второе лицо в училище. Как-то он пришел раньше обычного, и после недолгой паузы сказал: «Отправляют на фронт...»
Помню, что я подбежал к нему, обнял его за сапог и сказал: «Нет, это я на фронт пойду, а тебя не пущу!»
Он, конечно, растрогался, разулыбался и взял меня на руки. А потом, в итоге, вместо него от училища отправили кого-то другого. Приняли во внимание, что Вовка болел, мама с подорванным здоровьем. И вообще, он был высокий профессионал своего дела, такие кадры нужны были училищу.
На работе у него случалось всякое. Однажды были плановые тренировочные полеты. Все шло по плану, как внезапно один из самолетов сел не на полосу, а на поле, рядом с аэродромом. Решив, что случилась аварийная ситуация, он – за руль и помчался к самолету. Когда подъехал ближе, увидел, что это «Мессер». Немец увидел приближающуюся машину и взлетел. А могло быть куда хуже. Кто знает, для чего он там сел?
Один раз его срочно вызвали на аэродром. По пути он заехал в штаб, а машину оставил у входа. Взял нужные документы, вышел – машины нет! Что такое? Нужно немедленно ехать, а тут такое дело! Только он доложил о происшествии, смотрит – подъезжает его пикап. «Угонщиком» оказалась Герой Советского Союза Валентина Гризодубова. Ее полк временно базировался в Балашове, и, чтобы выполнить приказ, она воспользовалась первым попавшимся автомобилем. Так легко и бесцеремонно. Несмотря на все высокие регалии, инженер-майор Тугай отчитал полковника Гризодубову по всей строгости должностной субординации.
Продолжение следует…
