Встречи
С утра 22 марта 2013 года небо над Оренбургом хмурилось, посылая на землю то реденький дождь, то заплутавшиеся во времени снежинки, быстро превращая их в жалкую мокреть. Я спешил на церемонию прощания с Андреем Степановичем. На душе было тягостно и слезно. Думалось о конечности человеческой жизни, об ушедших в другой мир своих родных и близких. Память услужливо возвращала в среду сознания встречи с Андреем Степановичем, рисуя картины из прошлого, далекого и близкого.
Первый раз я увидел его в счастливейшем для меня июле 1966 года на вечере в честь окончания Оренбургского педучилища № 1. Я тогда был на волне успеха и в центре внимания: диплом с отличием, Книга почета, президиум, друзья, любимая девушка, направление на дальнейшую учебу в любой вуз страны. Хотя ехать-то никуда не хотелось: вот он, пединститут, через дорогу от училища, но после торжественной части вечера случилась встреча.
Меня позвали к себе преподаватели педучилища, которым я тогда бесконечно верил: Иван Александрович Матвеев, Николай Никифорович Ишутин, Михаил Михайлович Вольфсон. В их компании был высокий гость нашего вечера, тоже, как выяснилось, выпускник педучилища, заместитель заведующего областным отделом народного образования Андрей Степанович Голубничий. Спросили, куда собираюсь дальше учиться. Ответил. И вдруг этот большущий для меня тогда начальник задал вопрос: «А почему не в Ленинград? Там есть замечательный педагогический институт имени Герцена с факультетами на любой вкус. Поедешь?» А мудрый Вольфсон стал рисовать совсем уж фантастическую картину: «Поступишь на педагогический факультет, выучишься, вернешься в Оренбург, я уйду на пенсию, а ты займешь мое место преподавателя педагогики и психологии».
Решение было принято мгновенно: еду! Так непринужденный легкий вопрос Андрея Степановича сыграл в моей судьбе определяющую роль: Ленинград стал для меня второй малой родиной, где я жил, учился, женился, увлекся воспитательной работой, начал заниматься журналистикой.
Вторая встреча, и опять же прямо-таки историческая, произошла у меня с Голубничим через девять лет.
Летом 1975 года, возвращаясь в Оренбург, отработав после Герценовского пединститута пять лет в Новосибирской области, зашел в областной отдел народного образования в поисках работы. И практически случайно, без предварительной договоренности, без милицейских постов и охранников попал в кабинет замзавоблоно. Приветливая улыбка, выход ко мне из-за своего рабочего стола, рукопожатие, доброжелательный тон разговора — и мы уже в кабинете заведующего облоно.
— Павел Петрович, вот тот человек, который мне нужен в школьный отдел: выпускник Ленинградского пединститута, молодой коммунист, был секретарем райкома комсомола в Сибири, переезжает с семьей в Оренбург. Я предложил ему курировать школы и группы продленного дня, пришкольные интернаты, педучилища. Уверен, что справится.
— Ну, смотрите, — с хрипотцой произнес Дурманов, завоблоно, — вам работать. Я не возражаю.
Так с легкой руки Андрея Степановича я стал инспектором школьного отдела областного отдела народного образования.
Истоки
Фамилия Голубничих в наших краях довольно редкая, типично украинская. Род Голубничих из Шарлыкского района берет начало в селе Прохоровке, расположенном близ города Канева Полтавской области Украины.
Из-за безземелья, двадцать два года спустя после отмены крепостного права, большая группа бывших крепостных в июне 1883 года решила переехать в Оренбургскую губернию. В начале сентября переселенцы прибыли к назначенному месту жительства в 25 верстах к северу от волостного центра Михайловского (ныне поселок Шарлык). Это была долина реки Сухой Демы.
Все тут переселенцам понравилось: трава в рост человека, лес рядом, ягоды, грибов хоть граблями греби, кругом родники, вода хрустальная. В лесу полно тетеревов, куропаток, зайцев и прочей дичи.
К зиме успели вырыть землянки, накосить сена, заготовить дров, напилить лесу для будущего строительства жилья.
Но радость украинских крестьян была недолгой: уже в октябре пошел снег. Зима оказалась для южан очень суровой. Временный поселок завалило пятиметровым снежным покрывалом. Из погребенных землянок приходилось выбираться, как из нор, на четвереньках. Люди задыхались в своих жилищах: не было тяги, дымовые трубы завалены. Особенно трудно было со скотом: на водопой ни коров, ни лошадей гонять было невозможно. Они просто тонули в снегу.
И весна не принесла облегчения: часть землянок оказалась под водой, в жирном, саженной толщины черноземе тонуло все, нельзя было ни проехать, ни пройти.
Как только установилась хорошая погода, часть переселенцев поспешила вернуться на Украину, остальные, семей семьдесят, выбрались из долины Сухой Демы на Сырт — возвышенное место в четырех километрах от прежнего поселения. Сначала местечко назвали Черным колодцем (по колодцу в поле), а затем — Прохоровкой, в память о своей малой и милой родине на Полтавщине.
В числе оставшихся были два брата Голубничих — Алексей Романович и Гордей Романович. От них и пошла оренбургская линия рода Голубничих. Алексей Романович создал большую семью, состоящую из трех дочерей и троих сыновей, один из которых — Степан — и стал затем отцом Андрея Степановича Голубничего. Кроме Андрея, родившегося 31 декабря 1920 года, в семье Степана Алексеевича было пять дочерей и еще трое сыновей. Чтобы содержать такую громадную по нынешним меркам семью, конечно, приходилось без устали работать…
В 1927 году Андрей Голубничий пошел в Прохоровскую неполную среднюю школу, успешно ее окончил и в 1934 году поступил учиться в Оренбургский педагогический техникум. В своем первом школьном сочинении на тему «Кем ты хочешь быть?» Андрей Степанович написал: «Хочу быть учителем». Этой мечте он не изменял всю жизнь.
Полностью закончить обучение очно в педтехникуме не довелось: уже через два года из-за недостатка учителей в школах области часть студентов второго-третьего курсов переводится на заочное отделение и направляется на работу. Уже 1 сентября 1936 года, в неполные 16 лет, студент-заочник Андрей Голубничий начал работать учителем четвертого класса Гнездовской неполной средней школы Екатериновского района, став Андреем Степановичем. А в 1939 году (18 лет!) назначается директором Благовещенской неполной средней школы того же района. Заканчивает с отличием педтехникум. Поступает заочно в пединститут на факультет русского языка и литературы.
В 1940 году переводится в Шарлык и работает учителем русского языка и литературы 5—9 классов в школе № 1. 25 августа 1943 года становится директором Шарлыкской средней школы (теперь она носит имя А.И. Родимцева). В 1947 году с отличием оканчивает факультет русского языка и литературы Оренбургского пединститута.
Руководит Шарлыкской средней школой до 10 апреля 1961 года. В этот день Андрей Степанович переводится в Оренбург на должность заместителя заведующего областным отделом народного образования.
Конечно, это был карьерный взлет сорокалетнего сельского директора школы. Он символически совпал со взлетом другого нашего оренбургского героя: через два дня —
12 апреля 1961 года — космос покорился выпускнику Оренбургской «летки» Юрию Алексеевичу Гагарину.
Гармония личности
В молодости мне казалась надуманной и даже нелогичной фраза, что в натуре человека может одновременно быть лед и пламень. С годами осознал: такое сочетание вполне реально. Если же к этим двум качествам прирастает любовь, то личность становится совершенной, гармоничной.
За пять лет инспекторства под руководством Андрея Степановича мне довелось исколесить практически всю область. В какой-то очередной год я установил своеобразный рекорд — 120 командировочных дней! Автобусы, поезда, самолеты, гостиницы, общежития, справки, докладные, приказы, конференции, педсоветы, участие в различных совещаниях, заседаниях коллегий, съездов, поездки за пределы области. И каждый раз —
напутствия, инструктажи, деловые советы моего начальника, учителя, коллеги Андрея Степановича. С ним всегда было интересно. Пожалуй, наши разговоры стали для меня своеобразными уроками. Он не был все-знающим ментором-начальником. Во время многочисленных и многодневных проверок он не выступал Зевсом-громовержцем, в отличие от первого руководителя облоно, которого многие панически боялись.
Андрей Степанович, сколько я его знаю, всегда вкладывал себя во все, что он делал. Его слова и поступки оказывали силу и влияние на сотни людей, с которыми он общался. Спустя годы я пришел к заключению: ничто не может создать хорошего воспитания там, где нет доброй натуры, здоровой наследственности, благотворного влияния трудовой семьи, примера отца и матери.
В 1974 году Андрей Степанович пережил страшную трагедию отца — в автомобильной катастрофе погиб его сын. Нет для родителей горя горшего, чем хоронить своих детей. Но сила воли, твердый ум, искренняя любовь к своей жене, забота о дочери Любе помогли Андрею Степановичу выжить, не ожесточиться, не почернеть его сердцу. Он весь ушел в работу: осуществлял переход ко всеобщему среднему образованию, был инициатором и организатором шести Всесоюзных съездов по общественному и семейному воспитанию на базе Оренбуржья, выявлял лучший опыт педагогов-новаторов, проводил жесткую линию по внедрению идеи производственного и профессионального обучения школьников. Он нес свой крест молча, не расслабляясь, вертелся, как белка в колесе, гнул свою линию, нередко споря с начальством в высоких кабинетах. Его твердость в сочетании с тактичностью сельского интеллигента приводила оппонентов в ярость. Я был свидетелем случая, когда Андрей Степанович буквально выскочил из кабинета завоблоно и со словами: «Черт знает что!» быстро зашел к себе, хлопнув дверью. А мне как раз надо было подписать срочный документ у первого руководителя нашей «конторы». Захожу. Павел Петрович, увидя меня, с жаром обрушился на своего заместителя:
— Ничего с ним не поделаешь! Уперся на своем — хоть кол на голове теши, ни с места.
После облоно я работал в школах Оренбурга, директором, завучем, в интернате, в институте повышения квалификации учителей, с 2000 года стал профессионально заниматься журналистикой. Как-то мы встретились с Андреем Степановичем на конференции, посвященной народному учителю СССР, бывшему директору знаменитой Дедуровской школы Н.К. Калугину. Андрей Степанович произнес яркую и содержательную речь. Поражали его задор, страсть, великолепная память. И это под девяносто лет!
А когда я провожал Андрея Степановича до машины и задал дежурный вопрос: «Как жизнь?», то услышал, что не так давно схоронил он свою любимую и единственную Ксению Михайловну. И начал читать потрясающие стихи собственного сочинения. В честь и память ушедшей от него в другой мир красивой женщины — жены и матери. Вот и еще одно доказательство: любимые не умирают…
Главный приз жизни
Однажды мы проводили фронтальную инспекторскую проверку в Тюльгане. Этот район был моим, в нем я отвечал за все образование. Мне пришлось жить с Андреем Степановичем в одной комнате самой захудалой гостиницы, где все «удобства» на первом этаже в конце коридора. Две недели! Полмесяца! В этом номере мы и справки писали по результатам посещения детских садов, школ, занятий в вечерней школе и Доме пионеров. Единственный стул расшатался. Надо было подкрутить шурупы. Нечем. Андрей Степанович нашелся быстро: попросив у меня пятак, стал «ремонтировать» мебель, загоняя шурупы до упора. Пятак согнулся! Андрей Степанович посмотрел на него, на свои руки, и потом, лукаво мне подмигнув, произнес замечательную фразу: «Ну вот, а некоторые говорят, что заместитель у Дурманова слабоватый!»
Нет, нет и нет! Голубничий всегда был сильным, вдохновляющим управленцем, руководителем экстра-класса, духовником, обладающим даром находить хорошее в человеке, поднимать для него паруса надежды. Он являлся рыцарем любви. Он умел взращивать у своего работника, коллеги, подчиненного крылья. Он приходил на помощь как-то вовремя. Разве забуду я, как он навещал меня в больнице, принося потрясающие соленья и варенья от своей Ксении Михайловны? Как он предлагал мне должность директора института усовершенствования учителей? Как с готовностью отвечал на мои телефонные звонки и давал согласие на встречи? Поэтому, думается, главным призом его жизни была любовь к людям, а людей — к нему. Все остальное мелочи.
Когда уже похоронили Андрея Степановича, конечно, рядом с Ксенией Михайловной, вдруг прояснилось, выглянуло солнце, яркий свет заструился по лицам провожавших в последний путь своего отца, дедушку, земляка, товарища, коллегу, учителя. Может, в это время на небе зажглась новая звезда…
Встречи
С утра 22 марта 2013 года небо над Оренбургом хмурилось, посылая на землю то реденький дождь, то заплутавшиеся во времени снежинки, быстро превращая их в жалкую мокреть. Я спешил на церемонию прощания с Андреем Степановичем. На душе было тягостно и слезно. Думалось о конечности человеческой жизни, об ушедших в другой мир своих родных и близких. Память услужливо возвращала в среду сознания встречи с Андреем Степановичем, рисуя картины из прошлого, далекого и близкого.
Первый раз я увидел его в счастливейшем для меня июле 1966 года на вечере в честь окончания Оренбургского педучилища № 1. Я тогда был на волне успеха и в центре внимания: диплом с отличием, Книга почета, президиум, друзья, любимая девушка, направление на дальнейшую учебу в любой вуз страны. Хотя ехать-то никуда не хотелось: вот он, пединститут, через дорогу от училища, но после торжественной части вечера случилась встреча.
Меня позвали к себе преподаватели педучилища, которым я тогда бесконечно верил: Иван Александрович Матвеев, Николай Никифорович Ишутин, Михаил Михайлович Вольфсон. В их компании был высокий гость нашего вечера, тоже, как выяснилось, выпускник педучилища, заместитель заведующего областным отделом народного образования Андрей Степанович Голубничий. Спросили, куда собираюсь дальше учиться. Ответил. И вдруг этот большущий для меня тогда начальник задал вопрос: «А почему не в Ленинград? Там есть замечательный педагогический институт имени Герцена с факультетами на любой вкус. Поедешь?» А мудрый Вольфсон стал рисовать совсем уж фантастическую картину: «Поступишь на педагогический факультет, выучишься, вернешься в Оренбург, я уйду на пенсию, а ты займешь мое место преподавателя педагогики и психологии».
Решение было принято мгновенно: еду! Так непринужденный легкий вопрос Андрея Степановича сыграл в моей судьбе определяющую роль: Ленинград стал для меня второй малой родиной, где я жил, учился, женился, увлекся воспитательной работой, начал заниматься журналистикой.
Вторая встреча, и опять же прямо-таки историческая, произошла у меня с Голубничим через девять лет.
Летом 1975 года, возвращаясь в Оренбург, отработав после Герценовского пединститута пять лет в Новосибирской области, зашел в областной отдел народного образования в поисках работы. И практически случайно, без предварительной договоренности, без милицейских постов и охранников попал в кабинет замзавоблоно. Приветливая улыбка, выход ко мне из-за своего рабочего стола, рукопожатие, доброжелательный тон разговора — и мы уже в кабинете заведующего облоно.
— Павел Петрович, вот тот человек, который мне нужен в школьный отдел: выпускник Ленинградского пединститута, молодой коммунист, был секретарем райкома комсомола в Сибири, переезжает с семьей в Оренбург. Я предложил ему курировать школы и группы продленного дня, пришкольные интернаты, педучилища. Уверен, что справится.
— Ну, смотрите, — с хрипотцой произнес Дурманов, завоблоно, — вам работать. Я не возражаю.
Так с легкой руки Андрея Степановича я стал инспектором школьного отдела областного отдела народного образования.
Истоки
Фамилия Голубничих в наших краях довольно редкая, типично украинская. Род Голубничих из Шарлыкского района берет начало в селе Прохоровке, расположенном близ города Канева Полтавской области Украины.
Из-за безземелья, двадцать два года спустя после отмены крепостного права, большая группа бывших крепостных в июне 1883 года решила переехать в Оренбургскую губернию. В начале сентября переселенцы прибыли к назначенному месту жительства в 25 верстах к северу от волостного центра Михайловского (ныне поселок Шарлык). Это была долина реки Сухой Демы.
Все тут переселенцам понравилось: трава в рост человека, лес рядом, ягоды, грибов хоть граблями греби, кругом родники, вода хрустальная. В лесу полно тетеревов, куропаток, зайцев и прочей дичи.
К зиме успели вырыть землянки, накосить сена, заготовить дров, напилить лесу для будущего строительства жилья.
Но радость украинских крестьян была недолгой: уже в октябре пошел снег. Зима оказалась для южан очень суровой. Временный поселок завалило пятиметровым снежным покрывалом. Из погребенных землянок приходилось выбираться, как из нор, на четвереньках. Люди задыхались в своих жилищах: не было тяги, дымовые трубы завалены. Особенно трудно было со скотом: на водопой ни коров, ни лошадей гонять было невозможно. Они просто тонули в снегу.
И весна не принесла облегчения: часть землянок оказалась под водой, в жирном, саженной толщины черноземе тонуло все, нельзя было ни проехать, ни пройти.
Как только установилась хорошая погода, часть переселенцев поспешила вернуться на Украину, остальные, семей семьдесят, выбрались из долины Сухой Демы на Сырт — возвышенное место в четырех километрах от прежнего поселения. Сначала местечко назвали Черным колодцем (по колодцу в поле), а затем — Прохоровкой, в память о своей малой и милой родине на Полтавщине.
В числе оставшихся были два брата Голубничих — Алексей Романович и Гордей Романович. От них и пошла оренбургская линия рода Голубничих. Алексей Романович создал большую семью, состоящую из трех дочерей и троих сыновей, один из которых — Степан — и стал затем отцом Андрея Степановича Голубничего. Кроме Андрея, родившегося 31 декабря 1920 года, в семье Степана Алексеевича было пять дочерей и еще трое сыновей. Чтобы содержать такую громадную по нынешним меркам семью, конечно, приходилось без устали работать…
В 1927 году Андрей Голубничий пошел в Прохоровскую неполную среднюю школу, успешно ее окончил и в 1934 году поступил учиться в Оренбургский педагогический техникум. В своем первом школьном сочинении на тему «Кем ты хочешь быть?» Андрей Степанович написал: «Хочу быть учителем». Этой мечте он не изменял всю жизнь.
Полностью закончить обучение очно в педтехникуме не довелось: уже через два года из-за недостатка учителей в школах области часть студентов второго-третьего курсов переводится на заочное отделение и направляется на работу. Уже 1 сентября 1936 года, в неполные 16 лет, студент-заочник Андрей Голубничий начал работать учителем четвертого класса Гнездовской неполной средней школы Екатериновского района, став Андреем Степановичем. А в 1939 году (18 лет!) назначается директором Благовещенской неполной средней школы того же района. Заканчивает с отличием педтехникум. Поступает заочно в пединститут на факультет русского языка и литературы.
В 1940 году переводится в Шарлык и работает учителем русского языка и литературы 5—9 классов в школе № 1. 25 августа 1943 года становится директором Шарлыкской средней школы (теперь она носит имя А.И. Родимцева). В 1947 году с отличием оканчивает факультет русского языка и литературы Оренбургского пединститута.
Руководит Шарлыкской средней школой до 10 апреля 1961 года. В этот день Андрей Степанович переводится в Оренбург на должность заместителя заведующего областным отделом народного образования.
Конечно, это был карьерный взлет сорокалетнего сельского директора школы. Он символически совпал со взлетом другого нашего оренбургского героя: через два дня —
12 апреля 1961 года — космос покорился выпускнику Оренбургской «летки» Юрию Алексеевичу Гагарину.
Гармония личности
В молодости мне казалась надуманной и даже нелогичной фраза, что в натуре человека может одновременно быть лед и пламень. С годами осознал: такое сочетание вполне реально. Если же к этим двум качествам прирастает любовь, то личность становится совершенной, гармоничной.
За пять лет инспекторства под руководством Андрея Степановича мне довелось исколесить практически всю область. В какой-то очередной год я установил своеобразный рекорд — 120 командировочных дней! Автобусы, поезда, самолеты, гостиницы, общежития, справки, докладные, приказы, конференции, педсоветы, участие в различных совещаниях, заседаниях коллегий, съездов, поездки за пределы области. И каждый раз —
напутствия, инструктажи, деловые советы моего начальника, учителя, коллеги Андрея Степановича. С ним всегда было интересно. Пожалуй, наши разговоры стали для меня своеобразными уроками. Он не был все-знающим ментором-начальником. Во время многочисленных и многодневных проверок он не выступал Зевсом-громовержцем, в отличие от первого руководителя облоно, которого многие панически боялись.
Андрей Степанович, сколько я его знаю, всегда вкладывал себя во все, что он делал. Его слова и поступки оказывали силу и влияние на сотни людей, с которыми он общался. Спустя годы я пришел к заключению: ничто не может создать хорошего воспитания там, где нет доброй натуры, здоровой наследственности, благотворного влияния трудовой семьи, примера отца и матери.
В 1974 году Андрей Степанович пережил страшную трагедию отца — в автомобильной катастрофе погиб его сын. Нет для родителей горя горшего, чем хоронить своих детей. Но сила воли, твердый ум, искренняя любовь к своей жене, забота о дочери Любе помогли Андрею Степановичу выжить, не ожесточиться, не почернеть его сердцу. Он весь ушел в работу: осуществлял переход ко всеобщему среднему образованию, был инициатором и организатором шести Всесоюзных съездов по общественному и семейному воспитанию на базе Оренбуржья, выявлял лучший опыт педагогов-новаторов, проводил жесткую линию по внедрению идеи производственного и профессионального обучения школьников. Он нес свой крест молча, не расслабляясь, вертелся, как белка в колесе, гнул свою линию, нередко споря с начальством в высоких кабинетах. Его твердость в сочетании с тактичностью сельского интеллигента приводила оппонентов в ярость. Я был свидетелем случая, когда Андрей Степанович буквально выскочил из кабинета завоблоно и со словами: «Черт знает что!» быстро зашел к себе, хлопнув дверью. А мне как раз надо было подписать срочный документ у первого руководителя нашей «конторы». Захожу. Павел Петрович, увидя меня, с жаром обрушился на своего заместителя:
— Ничего с ним не поделаешь! Уперся на своем — хоть кол на голове теши, ни с места.
После облоно я работал в школах Оренбурга, директором, завучем, в интернате, в институте повышения квалификации учителей, с 2000 года стал профессионально заниматься журналистикой. Как-то мы встретились с Андреем Степановичем на конференции, посвященной народному учителю СССР, бывшему директору знаменитой Дедуровской школы Н.К. Калугину. Андрей Степанович произнес яркую и содержательную речь. Поражали его задор, страсть, великолепная память. И это под девяносто лет!
А когда я провожал Андрея Степановича до машины и задал дежурный вопрос: «Как жизнь?», то услышал, что не так давно схоронил он свою любимую и единственную Ксению Михайловну. И начал читать потрясающие стихи собственного сочинения. В честь и память ушедшей от него в другой мир красивой женщины — жены и матери. Вот и еще одно доказательство: любимые не умирают…
Главный приз жизни
Однажды мы проводили фронтальную инспекторскую проверку в Тюльгане. Этот район был моим, в нем я отвечал за все образование. Мне пришлось жить с Андреем Степановичем в одной комнате самой захудалой гостиницы, где все «удобства» на первом этаже в конце коридора. Две недели! Полмесяца! В этом номере мы и справки писали по результатам посещения детских садов, школ, занятий в вечерней школе и Доме пионеров. Единственный стул расшатался. Надо было подкрутить шурупы. Нечем. Андрей Степанович нашелся быстро: попросив у меня пятак, стал «ремонтировать» мебель, загоняя шурупы до упора. Пятак согнулся! Андрей Степанович посмотрел на него, на свои руки, и потом, лукаво мне подмигнув, произнес замечательную фразу: «Ну вот, а некоторые говорят, что заместитель у Дурманова слабоватый!»
Нет, нет и нет! Голубничий всегда был сильным, вдохновляющим управленцем, руководителем экстра-класса, духовником, обладающим даром находить хорошее в человеке, поднимать для него паруса надежды. Он являлся рыцарем любви. Он умел взращивать у своего работника, коллеги, подчиненного крылья. Он приходил на помощь как-то вовремя. Разве забуду я, как он навещал меня в больнице, принося потрясающие соленья и варенья от своей Ксении Михайловны? Как он предлагал мне должность директора института усовершенствования учителей? Как с готовностью отвечал на мои телефонные звонки и давал согласие на встречи? Поэтому, думается, главным призом его жизни была любовь к людям, а людей — к нему. Все остальное мелочи.
Когда уже похоронили Андрея Степановича, конечно, рядом с Ксенией Михайловной, вдруг прояснилось, выглянуло солнце, яркий свет заструился по лицам провожавших в последний путь своего отца, дедушку, земляка, товарища, коллегу, учителя. Может, в это время на небе зажглась новая звезда…
Встречи
С утра 22 марта 2013 года небо над Оренбургом хмурилось, посылая на землю то реденький дождь, то заплутавшиеся во времени снежинки, быстро превращая их в жалкую мокреть. Я спешил на церемонию прощания с Андреем Степановичем. На душе было тягостно и слезно. Думалось о конечности человеческой жизни, об ушедших в другой мир своих родных и близких. Память услужливо возвращала в среду сознания встречи с Андреем Степановичем, рисуя картины из прошлого, далекого и близкого.
Первый раз я увидел его в счастливейшем для меня июле 1966 года на вечере в честь окончания Оренбургского педучилища № 1. Я тогда был на волне успеха и в центре внимания: диплом с отличием, Книга почета, президиум, друзья, любимая девушка, направление на дальнейшую учебу в любой вуз страны. Хотя ехать-то никуда не хотелось: вот он, пединститут, через дорогу от училища, но после торжественной части вечера случилась встреча.
Меня позвали к себе преподаватели педучилища, которым я тогда бесконечно верил: Иван Александрович Матвеев, Николай Никифорович Ишутин, Михаил Михайлович Вольфсон. В их компании был высокий гость нашего вечера, тоже, как выяснилось, выпускник педучилища, заместитель заведующего областным отделом народного образования Андрей Степанович Голубничий. Спросили, куда собираюсь дальше учиться. Ответил. И вдруг этот большущий для меня тогда начальник задал вопрос: «А почему не в Ленинград? Там есть замечательный педагогический институт имени Герцена с факультетами на любой вкус. Поедешь?» А мудрый Вольфсон стал рисовать совсем уж фантастическую картину: «Поступишь на педагогический факультет, выучишься, вернешься в Оренбург, я уйду на пенсию, а ты займешь мое место преподавателя педагогики и психологии».
Решение было принято мгновенно: еду! Так непринужденный легкий вопрос Андрея Степановича сыграл в моей судьбе определяющую роль: Ленинград стал для меня второй малой родиной, где я жил, учился, женился, увлекся воспитательной работой, начал заниматься журналистикой.
Вторая встреча, и опять же прямо-таки историческая, произошла у меня с Голубничим через девять лет.
Летом 1975 года, возвращаясь в Оренбург, отработав после Герценовского пединститута пять лет в Новосибирской области, зашел в областной отдел народного образования в поисках работы. И практически случайно, без предварительной договоренности, без милицейских постов и охранников попал в кабинет замзавоблоно. Приветливая улыбка, выход ко мне из-за своего рабочего стола, рукопожатие, доброжелательный тон разговора — и мы уже в кабинете заведующего облоно.
— Павел Петрович, вот тот человек, который мне нужен в школьный отдел: выпускник Ленинградского пединститута, молодой коммунист, был секретарем райкома комсомола в Сибири, переезжает с семьей в Оренбург. Я предложил ему курировать школы и группы продленного дня, пришкольные интернаты, педучилища. Уверен, что справится.
— Ну, смотрите, — с хрипотцой произнес Дурманов, завоблоно, — вам работать. Я не возражаю.
Так с легкой руки Андрея Степановича я стал инспектором школьного отдела областного отдела народного образования.
Истоки
Фамилия Голубничих в наших краях довольно редкая, типично украинская. Род Голубничих из Шарлыкского района берет начало в селе Прохоровке, расположенном близ города Канева Полтавской области Украины.
Из-за безземелья, двадцать два года спустя после отмены крепостного права, большая группа бывших крепостных в июне 1883 года решила переехать в Оренбургскую губернию. В начале сентября переселенцы прибыли к назначенному месту жительства в 25 верстах к северу от волостного центра Михайловского (ныне поселок Шарлык). Это была долина реки Сухой Демы.
Все тут переселенцам понравилось: трава в рост человека, лес рядом, ягоды, грибов хоть граблями греби, кругом родники, вода хрустальная. В лесу полно тетеревов, куропаток, зайцев и прочей дичи.
К зиме успели вырыть землянки, накосить сена, заготовить дров, напилить лесу для будущего строительства жилья.
Но радость украинских крестьян была недолгой: уже в октябре пошел снег. Зима оказалась для южан очень суровой. Временный поселок завалило пятиметровым снежным покрывалом. Из погребенных землянок приходилось выбираться, как из нор, на четвереньках. Люди задыхались в своих жилищах: не было тяги, дымовые трубы завалены. Особенно трудно было со скотом: на водопой ни коров, ни лошадей гонять было невозможно. Они просто тонули в снегу.
И весна не принесла облегчения: часть землянок оказалась под водой, в жирном, саженной толщины черноземе тонуло все, нельзя было ни проехать, ни пройти.
Как только установилась хорошая погода, часть переселенцев поспешила вернуться на Украину, остальные, семей семьдесят, выбрались из долины Сухой Демы на Сырт — возвышенное место в четырех километрах от прежнего поселения. Сначала местечко назвали Черным колодцем (по колодцу в поле), а затем — Прохоровкой, в память о своей малой и милой родине на Полтавщине.
В числе оставшихся были два брата Голубничих — Алексей Романович и Гордей Романович. От них и пошла оренбургская линия рода Голубничих. Алексей Романович создал большую семью, состоящую из трех дочерей и троих сыновей, один из которых — Степан — и стал затем отцом Андрея Степановича Голубничего. Кроме Андрея, родившегося 31 декабря 1920 года, в семье Степана Алексеевича было пять дочерей и еще трое сыновей. Чтобы содержать такую громадную по нынешним меркам семью, конечно, приходилось без устали работать…
В 1927 году Андрей Голубничий пошел в Прохоровскую неполную среднюю школу, успешно ее окончил и в 1934 году поступил учиться в Оренбургский педагогический техникум. В своем первом школьном сочинении на тему «Кем ты хочешь быть?» Андрей Степанович написал: «Хочу быть учителем». Этой мечте он не изменял всю жизнь.
Полностью закончить обучение очно в педтехникуме не довелось: уже через два года из-за недостатка учителей в школах области часть студентов второго-третьего курсов переводится на заочное отделение и направляется на работу. Уже 1 сентября 1936 года, в неполные 16 лет, студент-заочник Андрей Голубничий начал работать учителем четвертого класса Гнездовской неполной средней школы Екатериновского района, став Андреем Степановичем. А в 1939 году (18 лет!) назначается директором Благовещенской неполной средней школы того же района. Заканчивает с отличием педтехникум. Поступает заочно в пединститут на факультет русского языка и литературы.
В 1940 году переводится в Шарлык и работает учителем русского языка и литературы 5—9 классов в школе № 1. 25 августа 1943 года становится директором Шарлыкской средней школы (теперь она носит имя А.И. Родимцева). В 1947 году с отличием оканчивает факультет русского языка и литературы Оренбургского пединститута.
Руководит Шарлыкской средней школой до 10 апреля 1961 года. В этот день Андрей Степанович переводится в Оренбург на должность заместителя заведующего областным отделом народного образования.
Конечно, это был карьерный взлет сорокалетнего сельского директора школы. Он символически совпал со взлетом другого нашего оренбургского героя: через два дня —
12 апреля 1961 года — космос покорился выпускнику Оренбургской «летки» Юрию Алексеевичу Гагарину.
Гармония личности
В молодости мне казалась надуманной и даже нелогичной фраза, что в натуре человека может одновременно быть лед и пламень. С годами осознал: такое сочетание вполне реально. Если же к этим двум качествам прирастает любовь, то личность становится совершенной, гармоничной.
За пять лет инспекторства под руководством Андрея Степановича мне довелось исколесить практически всю область. В какой-то очередной год я установил своеобразный рекорд — 120 командировочных дней! Автобусы, поезда, самолеты, гостиницы, общежития, справки, докладные, приказы, конференции, педсоветы, участие в различных совещаниях, заседаниях коллегий, съездов, поездки за пределы области. И каждый раз —
напутствия, инструктажи, деловые советы моего начальника, учителя, коллеги Андрея Степановича. С ним всегда было интересно. Пожалуй, наши разговоры стали для меня своеобразными уроками. Он не был все-знающим ментором-начальником. Во время многочисленных и многодневных проверок он не выступал Зевсом-громовержцем, в отличие от первого руководителя облоно, которого многие панически боялись.
Андрей Степанович, сколько я его знаю, всегда вкладывал себя во все, что он делал. Его слова и поступки оказывали силу и влияние на сотни людей, с которыми он общался. Спустя годы я пришел к заключению: ничто не может создать хорошего воспитания там, где нет доброй натуры, здоровой наследственности, благотворного влияния трудовой семьи, примера отца и матери.
В 1974 году Андрей Степанович пережил страшную трагедию отца — в автомобильной катастрофе погиб его сын. Нет для родителей горя горшего, чем хоронить своих детей. Но сила воли, твердый ум, искренняя любовь к своей жене, забота о дочери Любе помогли Андрею Степановичу выжить, не ожесточиться, не почернеть его сердцу. Он весь ушел в работу: осуществлял переход ко всеобщему среднему образованию, был инициатором и организатором шести Всесоюзных съездов по общественному и семейному воспитанию на базе Оренбуржья, выявлял лучший опыт педагогов-новаторов, проводил жесткую линию по внедрению идеи производственного и профессионального обучения школьников. Он нес свой крест молча, не расслабляясь, вертелся, как белка в колесе, гнул свою линию, нередко споря с начальством в высоких кабинетах. Его твердость в сочетании с тактичностью сельского интеллигента приводила оппонентов в ярость. Я был свидетелем случая, когда Андрей Степанович буквально выскочил из кабинета завоблоно и со словами: «Черт знает что!» быстро зашел к себе, хлопнув дверью. А мне как раз надо было подписать срочный документ у первого руководителя нашей «конторы». Захожу. Павел Петрович, увидя меня, с жаром обрушился на своего заместителя:
— Ничего с ним не поделаешь! Уперся на своем — хоть кол на голове теши, ни с места.
После облоно я работал в школах Оренбурга, директором, завучем, в интернате, в институте повышения квалификации учителей, с 2000 года стал профессионально заниматься журналистикой. Как-то мы встретились с Андреем Степановичем на конференции, посвященной народному учителю СССР, бывшему директору знаменитой Дедуровской школы Н.К. Калугину. Андрей Степанович произнес яркую и содержательную речь. Поражали его задор, страсть, великолепная память. И это под девяносто лет!
А когда я провожал Андрея Степановича до машины и задал дежурный вопрос: «Как жизнь?», то услышал, что не так давно схоронил он свою любимую и единственную Ксению Михайловну. И начал читать потрясающие стихи собственного сочинения. В честь и память ушедшей от него в другой мир красивой женщины — жены и матери. Вот и еще одно доказательство: любимые не умирают…
Главный приз жизни
Однажды мы проводили фронтальную инспекторскую проверку в Тюльгане. Этот район был моим, в нем я отвечал за все образование. Мне пришлось жить с Андреем Степановичем в одной комнате самой захудалой гостиницы, где все «удобства» на первом этаже в конце коридора. Две недели! Полмесяца! В этом номере мы и справки писали по результатам посещения детских садов, школ, занятий в вечерней школе и Доме пионеров. Единственный стул расшатался. Надо было подкрутить шурупы. Нечем. Андрей Степанович нашелся быстро: попросив у меня пятак, стал «ремонтировать» мебель, загоняя шурупы до упора. Пятак согнулся! Андрей Степанович посмотрел на него, на свои руки, и потом, лукаво мне подмигнув, произнес замечательную фразу: «Ну вот, а некоторые говорят, что заместитель у Дурманова слабоватый!»
Нет, нет и нет! Голубничий всегда был сильным, вдохновляющим управленцем, руководителем экстра-класса, духовником, обладающим даром находить хорошее в человеке, поднимать для него паруса надежды. Он являлся рыцарем любви. Он умел взращивать у своего работника, коллеги, подчиненного крылья. Он приходил на помощь как-то вовремя. Разве забуду я, как он навещал меня в больнице, принося потрясающие соленья и варенья от своей Ксении Михайловны? Как он предлагал мне должность директора института усовершенствования учителей? Как с готовностью отвечал на мои телефонные звонки и давал согласие на встречи? Поэтому, думается, главным призом его жизни была любовь к людям, а людей — к нему. Все остальное мелочи.
Когда уже похоронили Андрея Степановича, конечно, рядом с Ксенией Михайловной, вдруг прояснилось, выглянуло солнце, яркий свет заструился по лицам провожавших в последний путь своего отца, дедушку, земляка, товарища, коллегу, учителя. Может, в это время на небе зажглась новая звезда…
