Рвется душа и от черной неблагодарности, увеличивающейся в послевоенных поколениях в геометрической прогрессии. Мне, как верующему человеку, безусловно, ясно — неблагодарность к людям, отдавшим свои жизни ради жизни других людей, будет наказана Богом. Непочтение малых крупиц еще живущих, перенесших на своих плечах тяготы лихолетий, — это залог и объяснение постигающих нас бед, имеющих тенденцию возрастания.
Огромное бедствие, названное Великой Отечественной войной, словно мифический дракон, вырвавшийся из глубин ада и закрывший своими черными крыльями небо и всю даль до горизонта. Как же было тяжело тем, кто жил в это время!
Мне видится смерть с косой, точно такой, как она изображена на гравюрах Альбрехта Дюрера. И вот эта смерть склонялась не только над воинами, бродила она по дорогам, стучала костлявым пальцем в окна домов, непрошенной гостьей входила в семьи и перемалывала своим беззубым ртом судьбы людей от мала до велика. Я не встретил ни одной семьи, где бы ни побывала смерть в годы войны.
Наш предок со стороны мамы — Герой Советского Союза Николай Иванович Мизин. Он приходится родным братом маминого дедушки. На его родине в Нижегородской области, районном центре Сергач, есть улица, названная в его честь. Николай Иванович, вырвавшись из окружения, остался в партизанском отряде. Он воевал в Западной Украине и был у партизан в числе разведчиков. Выполнив диверсионное задание, был схвачен немцами. Фашисты его безжалостно пытали и издевались над ним. Николай Иванович не выдал никого и за это был расстрелян. Две женщины втайне похоронили его.
Позже местные жители рассказали о том, как он принял смерть. Крестница Николая Ивановича, мамина тетя, вспоминает о нем как о молодом, улыбчивом и физически сильном человеке. Когда его забирали на войну, крестница сильно плакала, он посадил плачущую маленькую девочку на вытянутую руку и, смотря ей в глаза, пообещал: «Не плачь, Ниночка, я тебе этого Гитлера в мешке привезу».
Родной брат Николая Ивановича — Федор Иванович Мизин, дедушка моей мамы. На фронте ему не посчастливилось: он попал служить в армию генерала Власова. Как известно, Власов предательски перешел на сторону немцев и сформировал РОА — Русскую освободительную армию, которая позже воевала на стороне врага. Когда стало известно о предательстве Власова, не желая воевать против своей Родины, Федор Иванович, а с ним три или четыре человека, обезвредив часовых и захватив оружие, бежали. Чтобы переждать погоню, они прятались в болотах. Им пришлось стоять по грудь в воде несколько суток.
Измученные и тяжело больные, эти люди вышли к своим. В Советской Армии к вернувшимся со стороны врага отнеслись с недоверием, но благодаря тому, что попался человечный следователь и что-то из их рассказа удалось проверить, окруженцев не расстреляли и даже не посадили. Здоровье Федора Ивановича после долгого стояния в холодной воде основательно ухудшилось. Поскольку он был мастер на все руки, его определили в цех, где он шил сапоги до конца войны.
Федор Иванович с супругой воспитали достойных детей (шестерых сыновей и дочь). Почти все его дети получили хорошее образование. Есть среди его детей бывший военный советник при президенте, а мамин папа был начальником управления «Восток. Металлург. Монтаж».
Есть в нашей семье и совсем короткая история про дедушку Андрея со стороны папы. Отчества его я не знаю. Фамилия Черемисин. Он пропал без вести, обороняя Ленинград. Один из его родственников рассказывал о нем, что это был добрый и жалостливый человек. Бывали случаи, когда он возвращался домой в старой и драной одежде: если он видел замерзающего нищего человека, снимал свою обувь или одежду и отдавал ему, возвращаясь домой в потрепанных чужих вещах. В честь него моего папу назвали Андреем.
Другого папиного дедушку звали Василием Ивановичем Скворцовым (меня назвали в память о нем). О нем мне известно наиболее подробно. Он родился 5 февраля 1917 года в селе Липовка Бузулукского района в казачьей семье. Был худощав, рост имел выше среднего, обладал крутым нравом. Ни одна серьезная драка в селе не проходила без его участия.
Поскольку его отец разводил породистых лошадей, Василий Иванович участвовал в скачках и был хорошим наездником. В 17 лет он женился. В 1940 году ушел в армию, оставив на попечение жены двоих детей. В 1941 году, окончив ускоренные офицерские курсы, стал командиром орудия и воевал на Волховском фронте. Был командиром огненного взвода, командиром батареи, после ранений командиром роты, комендантом австрийского города, в 1946 году уволен в запас. Имел свыше двадцати ранений (как пулевых, так и осколочных). Мой папа помнит, насколько изуродовано было его тело: некоторые выходные отверстия ран имели форму воронок. Видимо, осколки или пули, вылетая из тела, вырывали с обратной стороны куски мяса.
Помимо Волховского фронта Василий Иванович воевал на Корело-Финском фронте, защищая блокадный Ленинград. Мой прадедушка не любил рассказывать о войне. Говорил лишь отрывочными предложениями, не рассказав ни одной законченной истории. Из его фраз ясно, что под Ленинградом они сильно голодали: варили шкуры и копыта лошадей для еды. Офицеры делились с солдатами доппайками. Расстреливали мародеров.
Потом мой прадедушка воевал на Втором Белорусском фронте. Бои шли ожесточенные, пушки-сорокапятки, которыми он командовал, всегда были на передовой. Нередко расчеты орудий погибали полностью или оставалось несколько раненых человек.
Василий Иванович награжден орденами, медалями, наградным оружием и Сталинскими грамотами за оказанное мужество при взятии городов. Гвардии капитану Скворцову Василию Ивановичу присвоено звание «Почетный гражданин города Новгорода» в числе людей, проявивших особые заслуги во время освобождения означенного города.
После войны прадедушка работал в геологоразведке на севере. Став пенсионером, остался жить в Новосибирске, где ему предложили извлечь осколки из шеи. После операции начался рак. Болезнь развивалась стремительно и привела к мучительной смерти.
Незадолго до кончины Василий Иванович получил официальное приглашение на празднование юбилея, посвященного освобождению Новгорода. К тому времени он тяжело передвигался и никуда не смог поехать.
Я описал наиболее ярких людей, принадлежавших нашему роду. Хотя справедливости ради должен упомянуть, что жены и сестры описываемых людей изнурительно трудились на мужских работах, не доедали, воспитывали детей, приближая своим героическим трудом Великую Победу. Верностью, слезами и молитвами оберегали они своих дорогих и любимых, неся на своих плечах зачастую невыносимую ношу.
У моей прапрабабушки Арсеньевой Александры война забрала мужа и всех ее четверых сыновей, двое из которых были офицерами-кавалеристами. От частых слез она ослепла.
Я и мой брат Пересвет — дети православного священника. В нашей семье свято хранится память предков. В ежедневных утренних молитвах мы поименно вспоминаем наших пращуров, молимся мы также и о всех вождях и воинах, за Веру и Отечество живот свой положивших, имена коих знает Бог. И дай, Господи, никогда более не повториться подобному Страшному Бедствию.
